Рецензия на Inglourious Basterds
Уже сам характер споров вокруг «Ублюдков» однозначно указывает, что это не такая уж и пустышка, как хотелось бы разгневанным критикам. Вокруг, например, «Трансформеров» таких дискуссий возникнуть не может.

Причина подобных разногласий – репутация режиссёра. Никто не ждёт от Тарантино откровений или оригинальности. И никто не удивляется вывертам, которые у кого-нибудь другого смотрелись бы по меньшей мере странно. Однако всё это означает, что если вдруг у Тарантино появится фильм, в котором будет что-то кроме стёба, это вызовет резкое отторжение тех, кто привык мыслить стереотипами и не способен увидеть в фильме болтушки-Квентина что-то кроме чужих фантиков и самоповторов.

И, кстати, само отношение к этим самоцитатам показывает, что от Тарантино ждут только новых фокусов и не прощают «продолжения любимой темы» (что легко сходит с рук признанным мэтрам высокого стиля, которые могут годами вести через свои фильмы одну и ту же идею или даже мысль).

Лично для меня Тарантино не является любимым режиссёром. Хотя я смотрел почти все его фильмы (кроме «Доказательства смерти»), для меня они входят в категорию «ещё один фильм с любимым актёром».
На «Ублюдков» в первый раз я пошёл бесплатно, по приглашению, причём даже не собираясь идти в кино на эту премьеру: сюжет про еврейских мстителей в оккупированной нацистами Франции не вдохновлял... А потом я аплодировал вместе с залом.

Не буду проводить аналогии и пытаться выяснить, что именно и кого именно режиссёр имел в виду, кого символизируют Ублюдки, Шошанна, Ганс Ланда и фильм «Гордость нации» – чем выше степень условности, тем шире простор для интерпретаций. Когда же условность происходящего сочетается со столь «типичными» героями в исторических «общеизвестных» обстоятельствах, пасьянс трактовок можно раскладывать очень долго.

Например, история меткого стрелка Фредерика Цоллера напомнила мне некоторые произведения Паланика – там, где про рассказчиков своих историй, которые единственное, что могут продать, это историю о себе. Но «продаётся» ведь только самое яркое, лучше всего с красненьким, а потом, объевшись славой, смотришь на это красненькое и тошнота к горлу подкатывает...

Среди множества тем хотелось бы выделить Историю о Мести. Вернее, две истории. А если точнее – три.

1: ШОШАННА

Будь в фильме только Шошанна, всё было бы иначе.
Её сюжет кристально чист, яснее не бывает: она сама жертва, сама пострадала. При этом готовится убить всю верхушку вермахта, пришедшую на премьеру фильма о герое войны. Второе уточнение принципиально.

Она не Невеста из «Килл-Билла». Она читает книжки в кафе и даже не думает о мести, хотя за перегородкой гогочут немецкие офицеры. Она не охотится тёмными парижскими ночами за загулявшими солдатами. Она не связана с Сопротивлением. В отличие от немецкой кинодивы Хаммерсмарх, она не стремится внести свой скромный вклад в дело борьбы с нацизмом.

Она просто спасала от пожара свой кинотеатр, подбирала фильмы, размещала на вывеске имя режиссёра... А потом воспользовалась полученной возможностью и пожертвовала собой ради стоящей цели. Ей ведь просто повезло, что так всё удачно совпало.

Все эти три года она бежала – заляпанная кровью родных и пылью, скопившейся под полом кухни, чувствуя между лопатками внимательный взгляд Охотника, неслась, рыдая от ужаса и отчаяния, зная, что в неё целятся и убьют без всяких сожалений.
Она не жила – выживала. По терминологии Ланды «прицепила беличий хвостик», но оставаясь гонимой дичью.
Постоянные проверки документов, немцы вокруг, чужая речь – когда она садилась в машину майора Хельстрома, она была уверена, что всё, её поймали. За одним столом с Ландой, она едва сдерживала истерику.

Эта девушка ожила только тогда, когда поняла, что её личное выживание обрело смысл. Более того, теперь её грех – быть живой и благополучной, в то время как другие евреи мертвы или умирают – может быть прощён.
Великолепная сцена под боуевское «Putting Out Fire», красное платье, выход по коридорам к свету – это своего рода акт рождения.

И поэтому она не говорит громких слов: приняв решение, спокойно объясняет Марселю, что он ей поможет. Исполняя задуманное, она не ищет объяснений «зачем». Никаких «яиц в корзине» или «нацистов надо убивать», потому что для Шошанны это также естественно, как дышать или смотреть фильмы.

Если бы в «Ублюдках» была только эта история, она бы мало чем не отличалась от множества других историй о войне и Холокосте.
Тема кино здесь является логичным равнозначным ответом: ролик «приговор еврейки» против фильма «Гордость нации», дьявольский хохот восторжествовавшего призрака, наконец-то обретшего покой после свершившегося возмездия. Тела убитых евреев сжигали в печах – и «верхушка» тоже сгорела.

Это был бы хороший фильм, особенно если бы его снял другой режиссёр. Никаких противоречий, и даже убийство Гитлера воспринималось бы иначе. А сцена, где Шошанну «наказывают» за жалость к Цоллеру, была бы, пожалуй, единственным спорным и тревожащим моментом.

Если бы не Альдо Рейн и его ребята.

2: УБЛЮДКИ

А вот здесь и начинается самое интересное.
В роли мстителей – евреи, причём только один «выживший», т.е. вовремя уехавший из страны. Остальные – родом из США, а кое-кто, очевидно, из Бруклина, Нью-Йорк. Альдо Рейн вообще Апач, с гордостью упоминающий свои американские корни, и нацистов ненавидит из гуманных, можно сказать, соображений. Также есть немецкий солдат, которому нравится убивать немецких солдат – кажется, это единственный ясный мотив Хуго Штиглица, но вероятно, он тоже гуманист и не любит нацистов, потому что они нацисты и убивают евреев.

Объект мести – нацисты вообще.
Т.е. каждый, кто надел форму, априори – преступник, потому нет ему прощения, хотя мотивы, по которым немец надел эту форму, могут быть очень разные. Воинский долг, к примеру.
Кстати, в фильме это заявлено прямо: награда за храбрость (а не за убийство евреев) у забитого насмерть солдата. Но ведь форме! Этого достаточно.

Получается щекотливая ситуация: возмездие настигает не тех, кто напрямую повинен в уничтожении еврейского населения, но вообще всех, кто имеет отношение к армии. А конкретно – немецких солдат, находящихся во Франции.

В фильме нет ни одного упоминания попытки захватить концентрационный лагерь или проникнуть в гетто. Нет охоты на тех, кто лично занимается выслеживанием и убийством евреев. Только жестокие убийства солдат.
Получается, что Ублюдки – даже не мстители, иначе первое, что они должны были сделать – это организовать покушение на местного гейдриха – Ланду.

Кстати, настоящего Гейдриха, обергруппенфюрера СС и генерала полиции, убили как раз в 42-м, в Праге, а сделали это подготовленные в Великобритании боевики, этнический чех и словак – Йозеф Габчик и Ян Кубиш. Высадившись на территории Богемии и Моравии эти «реальные ублюдки» добрались до Праги, связались с подпольем, долгое время готовились. Во время покушения Гейдрих был серьёзно ранен осколком гранаты и умер в больнице.
Но подобный героизм опять-таки уводит нас на территорию серьёзной военной драмы.

Тарантино не случайно сделал своих Ублюдков палачами, карающими тех, кого, вероятно, пощадили бы моралисты из Нюрберга.
Форма – это приговор.
Отсрочка – только отсрочка, для этого и придумана шедевральная метка, позволяющая отличить бывшего нациста от обычного человека. Потому что надевший форму не может быть прощён. Никогда. Только месть.
Поэтому очень важно, когда можно легко отличить. Ну, не случайно же кресты славили мелом на дверях в одной известной книге!

Вот у Ланды работка – будь здоров! С фальшивыми документами евреи могут скрываться где угодно, за соседним, блин, столиком в кафе могут штрудель кушать, а всё, что есть у полковника – это факты, бумажки да охотничья интуиция.
Куда проще Ублюдкам!

Всё это очень напоминает действия террористов, которые наводят ужас среди врагов, убивая не конкретных виновников тех или иных злодеяний, но просто по факту принадлежности к некому сообществу.
Вот только у Тарантино это правильные террористы, защищённые «правом евреев на возмездие». И это, пожалуй, самое злое, и смелое из того, что было сделано в культурном пространстве «после 11.09».

«Бесславные ублюдки» (а как ещё называть таких выродков?) исподволь реанимируют терроризм, дают ему право на существование. Стоит перенести место действия – и, вуаля, террористы при всей своей жестокости и кровожадности оказываются славными парнями. Все немецкие солдаты – нацисты, а поскольку нацисты убивают евреев, надо убивать немецких солдат.

И кого вообще волнует, что далеко не 100% и даже не 50% армии состояли в партии, про простых солдат вообще молчу. А мочили-то в основном простых солдат...

3: ОПЕРАЦИЯ «КИНО»

Но разговор о мести в «Ублюдках» был бы неполным без главного представления – терракта, призванного уничтожить всю верхушку, включая самого Гитлера.
Сюжет подозрительно смахивает на «террористы захватили президента и всех главных – ждём Брюса Уиллиса», только навыворот.
Самое же интересное здесь не это.

Умопомрачительная лекция Ланды на тему того «у кого телефон – тот и войну закончит» окончательно расставила все точки над «ё».
Он ведь прав – ну, куда против него эти недотыкомки?

Британский шпион с безупречным немецким оказался критиком-зазнайкой, разевающим варежку без повода и без повода и не знающим элементарных бытовых мелочей страны, на искусстве которой он сделал карьеру.
Собиратели скальпов, держащие всех в страхе, вышли из леса – и оказались клоунами, над которыми только потешаться можно.
Актриса, придумавшая гениальный план (а вернее, просто узнавшая об обстоятельствах премьеры) не додумалась выбрать нормальное место встречи, а в итоге оставила кучу однозначных улик.
Ну, и кто они после этого? Клоуны и есть. Истерический смех Ланды только тому подтверждение. «Альпинизм! С горы она упала – ножку сломала, Золушка!»

Операция «Кино» состоялась потому, что шёл 44-й, а хороший охотник всегда держит нос по ветру. То есть не «охотник», а «детектив», разумеется.
Впрочем, Ланда не мстил – он лишь исполнял акт возмездия для других, дабы выторговывать себе реабилитацию и привилегии. Да, не всё получилось так, как задумано – полковник явно недооценил принципиальность лейтенанта из Техаса. Но динамит куда надо подложил.

А мог бы и не подкладывать.

ТРИО

Итак, Гитлера убили трижды:
чудом выжившая еврейка Шошанна про помощи с негра-киномеханика – пламенем от сгоревшей киноплёнки;

американские евреи-террористы – пулями;

предатель, полковник СС – динамитом.

Каждый по-своему прав, и поступок этот, вне всякого сомнения, правилен. Но повторённое трижды и практически одновременно любое, даже самое правильное, действие превращается в фарс, а «правильность» приобретает весьма странный привкус. И можно только гадать, какую из нынешних абсурдных ситуаций имел в виду режиссёр. А может быть, ничего конкретного – просто что-такое носится в воздухе... абсурдное...